Жить долго в здоровом и красивом теле – тренд из-за океана. Богатые формы и вечная молодость. Уколы красоты уже не первый год успешно осваивают рынок коррекции внешности. Главное – не нарваться на тех, кто причинит вред, иногда и непоправимый, – расследование обозревателя «МИР 24» Анны Деркач. В глазах – слезы, в телефоне – кадры операции, что навсегда изменила ее жизнь. Во время липосакции Ольге задели тройничный нерв. В результате – паралич лица, потеря любимой работы, дохода и друзей и полное непонимание, как со всем этим жить дальше.
«Я полностью от всех закрылась. От детей, от мужа, от всех. Я и разговаривать училась заново, и воду пить училась заново, потому что все вытекало», – пожаловалась пострадавшая Ольга Дерыгуз. Операцию по удалению жира Ольга доверила обычному косметологу. Как выяснилось позже без медицинского образования и лицензии. Зато с хорошими скидками.
«Заплатила за липосакцию 26. Но потом пошли нейрохирурги, неврологи, психиатры, психологи, и сумма, которую она мне компенсировала, уже себя исчерпала», – поделилась женщина. Вернуть деньги за неудачную операцию Ольге помог единственный в России фонд помощи жертвам эстетической медицины «Черный шприц». Его основатели когда-то тоже пострадали ради красоты.
«Фонд оказался очень востребованным, потому что такое колоссальное количество пострадавших. Количество смертей, известных мне, восемь. Что касается, когда человек оказывается инвалидом, я знаю три тяжелых случая», –рассказала директор фонда помощи пострадавшим от эстетической медицины «Черный шприц» Тамара Кормишина.
Элеонора из Нальчика как раз такой случай. После укола красоты ослепла на всю жизнь. Левый глаз не видит полностью, правый – частично. Со своим косметологом она судится пятый год. Та уговорила на процедуру заполнения носослезной борозды и во время введения геля задела зрительный нерв.
«Укол. Я ей говорю: у меня глаз поплыл и болит. Она это проигнорировала. Она говорит: это тебе кажется, причем это было в такой грубой форме, мол, придумываешь тут», – рассказала Элеонора Карашаева. После второго укола Элеоноре стало плохо. Косметолог вызвала скорую и принялась уничтожать улики вместо того, чтобы оказать пациентке первую и такую необходимую в тот момент помощь.
«Время еще было для того, чтобы сделать массаж глазного яблока, чтобы восстановить кровоток. Но она этого не сделала, потому что она этого не знала, как и не знала, как делать этот укол», – поделилась пострадавшая.
По данным правозащитников, в России около 60 тысяч косметологов, и только у каждого пятого есть медицинское образование. В странах Содружества ситуация не лучше.«Работать с лицом не так просто, как многие думают. Смотрите, какая сложная анатомия, сколько капилляров, нервных окончаний, поэтому нужны глубокие знания и навыки. Это ювелирная работа. А «подпольные косметологи» превратили ее в штамповочный цех», – отметила врач-косметолог Наира Махарашвили.
«Я подошла к зеркалу и сразу увидела, что губы у меня разные. Она, получается, в правую губу вколола больше, чем в левую», – поделилась пострадавшая Диана Селезнева. Мастер на все руки по имени Умида попала во все черные списки Новосибирска: и как мастер перманентного макияжа, и наращивания ресниц и даже контурной пластики лица. После визита к ней полгорода побежало сдавать анализы на гепатит С.
Часто пациенты попадают в руки непрофессионалов от незнания стандартов. На самом деле правила работы косметологов не отличаются от врачебных. Должно быть высшее медицинское образование, наличие лицензии на осуществление медицинской деятельности и сертификаты соответствия препаратов.
«Если вы пришли к косметологу, и косметолог не имеет какой-то возможности вам показать регистрационное удостоверение, сертификат на препарат, значит, мы разворачиваемся и бежим оттуда, теряя тапки», – сказала врач-косметолог Вера Калякина. Профессиональный косметолог обязательно заключит с пациентом договор на оказание платных медицинских услуг и заведет медицинскую карту, куда запишет все процедуры и названия препаратов. Есть и другие, казалось бы, мелочи, на которые стоит обратить внимание. Например, чистота, которая должна быть не меньше, чем в операционной, а также наличие аптечки.
«Два самых сложных неотложных состояния – это, не дай Бог, анафилактический шок или отек Квинке, то есть первым делом это все равно дексамитазон. Дальше, если пошла аллергическая реакция, это супрастин с димедролом. Этого достаточно, чтобы оказать первую помощь до того, как приедет неотложка», – отметила Вера Калякина.
И конечно, профессиональный косметолог никогда не причинит вред пациенту, поэтому собирает анамнез – данные о противопоказаниях и аллергиях. Не навреди – главная заповедь врача, о которой частенько забывают ради прибыли.
Ольга Лунина ради эксперимента записалась к косметологу на липосакцию. Та нашла у девушки весом 45 килограммов показания к удалению жира!
«Вместе с правозащитниками проводим собственное расследование. Записались к салон красоты, где увеличивают грудь и даже мужское достоинство, не прибегая к хирургии. Кабинет косметолога, куда меня записали для эксперимента, находится в большом торговом центре у метро. Здесь продают одежду, строительные инструменты, товары для рукоделия и заодно увеличивают грудь. Все радости жизни – в одном месте. Вместе со мной идет сотрудница фонда «Черный шприц». В ожидании мастера прикидываемся блогерами. На кабинете, куда нас приглашают, надпись «Лазерная эпиляция». Там же, судя по обстановке, проводят сеансы массажа и фито-процедур. В одном углу – деревянная бочка, в другом – грязный душ. На чистоту и стерильность нет и намека», – рассказала обозреватель Деркач.
«Это должно быть стерильно, чисто. Какая техника там должна быть, это все регламентировано законом. Помещение, где антисанитарные условия, это уже основание для инициирования проверки на уровне государственного контроля», – отметила юрист Жанна Арутюнян. Мастер по имени Анна раскрывает детали. Увеличивать грудь журналистке будут препаратом на основе гиалуроновой кислоты, так называемые филлеры, гелевые импланты, у которых, кроме известных плюсов, есть масса противопоказаний.
«Возникновение аутоиммунных реакций, могут образоваться свищи, свищевые ходы. Если у пациентки имеется фиброзно-кистозная мастопатия, о которой она не знает и идет на эту процедуру, то, конечно, это может быть усугубление», – рассказала врач косметолог-дерматолог Оксана Федюшина. Филлеры противопоказаны пациенткам с онкологией, беременным и кормящим, но косметолога такие детали не интересуют, как и наличие аллергии на лидокаин, поэтому Анна щедро намазывает грудь кремом с этим анестетиком. В этот момент появляются сотрудники фонда. Ни дипломов, ни лицензий салон фонду так и не показал, как и сертификатов на препараты.
«Эти препараты не имеют регистрационного удостоверения. Они запрещены на территории России. Даже те, которые с регистрационным номером, они идут без русских букв на коробке, то есть они куплены каким-то нелегальными путем», –отметила главный специалист по обращению пациентов фонда «Черный шприц» Татьяна Гольдман. Оказалось, не все сотрудники салона знают о том, что на самом деле творится за этой дверью. Косметологи зовут на помощь охрану и даже пытаются замуровать съемочную группу в кабинете. Вызываем полицию, в это время массажист салона пытается вынести незаконные препараты.
Пока в торговом центре находились полицейские, салон, где правозащитники нашли нарушения, оставался закрытым, но на следующий день его сотрудники продолжили работать в обычном режиме.
«Я полностью от всех закрылась. От детей, от мужа, от всех. Я и разговаривать училась заново, и воду пить училась заново, потому что все вытекало», – пожаловалась пострадавшая Ольга Дерыгуз. Операцию по удалению жира Ольга доверила обычному косметологу. Как выяснилось позже без медицинского образования и лицензии. Зато с хорошими скидками.
«Заплатила за липосакцию 26. Но потом пошли нейрохирурги, неврологи, психиатры, психологи, и сумма, которую она мне компенсировала, уже себя исчерпала», – поделилась женщина. Вернуть деньги за неудачную операцию Ольге помог единственный в России фонд помощи жертвам эстетической медицины «Черный шприц». Его основатели когда-то тоже пострадали ради красоты.
«Фонд оказался очень востребованным, потому что такое колоссальное количество пострадавших. Количество смертей, известных мне, восемь. Что касается, когда человек оказывается инвалидом, я знаю три тяжелых случая», –рассказала директор фонда помощи пострадавшим от эстетической медицины «Черный шприц» Тамара Кормишина.
Элеонора из Нальчика как раз такой случай. После укола красоты ослепла на всю жизнь. Левый глаз не видит полностью, правый – частично. Со своим косметологом она судится пятый год. Та уговорила на процедуру заполнения носослезной борозды и во время введения геля задела зрительный нерв.
«Укол. Я ей говорю: у меня глаз поплыл и болит. Она это проигнорировала. Она говорит: это тебе кажется, причем это было в такой грубой форме, мол, придумываешь тут», – рассказала Элеонора Карашаева. После второго укола Элеоноре стало плохо. Косметолог вызвала скорую и принялась уничтожать улики вместо того, чтобы оказать пациентке первую и такую необходимую в тот момент помощь.
«Время еще было для того, чтобы сделать массаж глазного яблока, чтобы восстановить кровоток. Но она этого не сделала, потому что она этого не знала, как и не знала, как делать этот укол», – поделилась пострадавшая.
По данным правозащитников, в России около 60 тысяч косметологов, и только у каждого пятого есть медицинское образование. В странах Содружества ситуация не лучше.«Работать с лицом не так просто, как многие думают. Смотрите, какая сложная анатомия, сколько капилляров, нервных окончаний, поэтому нужны глубокие знания и навыки. Это ювелирная работа. А «подпольные косметологи» превратили ее в штамповочный цех», – отметила врач-косметолог Наира Махарашвили.
«Я подошла к зеркалу и сразу увидела, что губы у меня разные. Она, получается, в правую губу вколола больше, чем в левую», – поделилась пострадавшая Диана Селезнева. Мастер на все руки по имени Умида попала во все черные списки Новосибирска: и как мастер перманентного макияжа, и наращивания ресниц и даже контурной пластики лица. После визита к ней полгорода побежало сдавать анализы на гепатит С.
Часто пациенты попадают в руки непрофессионалов от незнания стандартов. На самом деле правила работы косметологов не отличаются от врачебных. Должно быть высшее медицинское образование, наличие лицензии на осуществление медицинской деятельности и сертификаты соответствия препаратов.
«Если вы пришли к косметологу, и косметолог не имеет какой-то возможности вам показать регистрационное удостоверение, сертификат на препарат, значит, мы разворачиваемся и бежим оттуда, теряя тапки», – сказала врач-косметолог Вера Калякина. Профессиональный косметолог обязательно заключит с пациентом договор на оказание платных медицинских услуг и заведет медицинскую карту, куда запишет все процедуры и названия препаратов. Есть и другие, казалось бы, мелочи, на которые стоит обратить внимание. Например, чистота, которая должна быть не меньше, чем в операционной, а также наличие аптечки.
«Два самых сложных неотложных состояния – это, не дай Бог, анафилактический шок или отек Квинке, то есть первым делом это все равно дексамитазон. Дальше, если пошла аллергическая реакция, это супрастин с димедролом. Этого достаточно, чтобы оказать первую помощь до того, как приедет неотложка», – отметила Вера Калякина.
И конечно, профессиональный косметолог никогда не причинит вред пациенту, поэтому собирает анамнез – данные о противопоказаниях и аллергиях. Не навреди – главная заповедь врача, о которой частенько забывают ради прибыли.
Ольга Лунина ради эксперимента записалась к косметологу на липосакцию. Та нашла у девушки весом 45 килограммов показания к удалению жира!
«Вместе с правозащитниками проводим собственное расследование. Записались к салон красоты, где увеличивают грудь и даже мужское достоинство, не прибегая к хирургии. Кабинет косметолога, куда меня записали для эксперимента, находится в большом торговом центре у метро. Здесь продают одежду, строительные инструменты, товары для рукоделия и заодно увеличивают грудь. Все радости жизни – в одном месте. Вместе со мной идет сотрудница фонда «Черный шприц». В ожидании мастера прикидываемся блогерами. На кабинете, куда нас приглашают, надпись «Лазерная эпиляция». Там же, судя по обстановке, проводят сеансы массажа и фито-процедур. В одном углу – деревянная бочка, в другом – грязный душ. На чистоту и стерильность нет и намека», – рассказала обозреватель Деркач.
«Это должно быть стерильно, чисто. Какая техника там должна быть, это все регламентировано законом. Помещение, где антисанитарные условия, это уже основание для инициирования проверки на уровне государственного контроля», – отметила юрист Жанна Арутюнян. Мастер по имени Анна раскрывает детали. Увеличивать грудь журналистке будут препаратом на основе гиалуроновой кислоты, так называемые филлеры, гелевые импланты, у которых, кроме известных плюсов, есть масса противопоказаний.
«Возникновение аутоиммунных реакций, могут образоваться свищи, свищевые ходы. Если у пациентки имеется фиброзно-кистозная мастопатия, о которой она не знает и идет на эту процедуру, то, конечно, это может быть усугубление», – рассказала врач косметолог-дерматолог Оксана Федюшина. Филлеры противопоказаны пациенткам с онкологией, беременным и кормящим, но косметолога такие детали не интересуют, как и наличие аллергии на лидокаин, поэтому Анна щедро намазывает грудь кремом с этим анестетиком. В этот момент появляются сотрудники фонда. Ни дипломов, ни лицензий салон фонду так и не показал, как и сертификатов на препараты.
«Эти препараты не имеют регистрационного удостоверения. Они запрещены на территории России. Даже те, которые с регистрационным номером, они идут без русских букв на коробке, то есть они куплены каким-то нелегальными путем», –отметила главный специалист по обращению пациентов фонда «Черный шприц» Татьяна Гольдман. Оказалось, не все сотрудники салона знают о том, что на самом деле творится за этой дверью. Косметологи зовут на помощь охрану и даже пытаются замуровать съемочную группу в кабинете. Вызываем полицию, в это время массажист салона пытается вынести незаконные препараты.
Пока в торговом центре находились полицейские, салон, где правозащитники нашли нарушения, оставался закрытым, но на следующий день его сотрудники продолжили работать в обычном режиме.